Снедающая нас рутина порой берет верх. Мы мчимся далеко-далеко в надежде найти что-то новое, легкое, что-то, что наверняка преобразило бы нашу жизнь.
То же произошло и с нами. Мы уехали и поселились в небольшом белом доме с голубыми ставнями. Кухонная утварь была полна керамики ручной работы, изысканных, но простых столовых приборов.
Едва ли можно передать словами владевшие нами чувства. Это был, пожалуй, неистовый восторг от перемен, а восторг не укладывается в слова.
Долины и луга нежились в солнечном сиянии; небо отдавало лазурью, в отдалении синело море. Окна соседских домов выходили на пышные виноградники.
Поутру мы надевали легкие льняные рубашки, закатывая объемные рукава по самые локти. Поверх накидывались джинсовые комбинезоны, и мы отправлялись исследовать новые места. Утром одевание занимало, казалось, не более тридцати секунд.
Завтракали мы свежими сочными дынями и старались переделать все домашние дела до наступления жары. После полудня в этих краях вдруг наступала тишина: у местных, обрабатывающих цветущие виноградники, наступал ланч, который те проводили на уютных террасах собственных домов. Они ели простую пищу, щедро политую растопленным сливочным маслом, а после опустошали тарелки при помощи упругого и пышного багета, купленного в старой хлебопекарне.
Для нас больше и не существовало иной жизни. Наручные часы давно ютились в ящике стола, мы без конца забывали, какое сегодня число и день недели - нас это больше не волновало.
Воскресным утром жители спешили на рынок за сочными овощами, перекидывая через изящные загорелые предплечья корзинки. Площадь сплошь и рядом была забита фургончиками, прицеп которых набух от провианта. Прилавки из самодельных ящиков были полны ароматных пучков базилика, подносов с яркими персиками, зелёных, переливающихся в лучах утреннего солнца, бутылочек оливкового масла. Пахло корицей и шафраном. Это была настоящая феерия жизни. Покупка продуктов для каждого из местных жителей превращалась в настоящее искусство: игра мимики, пышность жестов в сочетании с окружающей атмосферой создавали для наших глаз ликующее празднество. Они торговались, быстро трясли указательными пальцами, чтобы показать, что собеседник категорически не прав и совершенно не осведомлен в обсуждаемом вами вопросе.
Уроженок этих мест легко было узнать среди людей, которых забросил сюда туристический интерес: они неторопливо шагали между рядами, то и дело останавливаясь у светлых ящичков. Перед тем, как купить товар, они непременно вступали с ним в физический контакт: подозрительно нюхали томаты, терли между пальцами тонкие стручки фасоли, перебирали меж пальцами струящийся рис, пробовали на зуб сыры, подвергали пушистую зелень тщательному осмотру, и, если что-то их не устраивало, отходили с видом оскорбленной добродетели - какой ужас! И желание испытать удовольствие от прикосновений касалось не только продуктов.
Страсть и дружелюбие итальянцев не знала границ. Нам потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к местным обычаям, ведь нас воспитывали несколько иначе. С ранних лет мы учились уважать личное пространство других людей, а объятиями одаривали лишь закадычных друзей или кровных родственников, не говоря уже о всякого рода поцелуях. Однако приветливость здешних обитателей не ведала ни о каких маломальских личных рубежах.
Встреча двух хоть немного знакомых между собой людей обязательно сопровождалась по меньшей мере рукопожатием. Если рука оказывалась масляной после сладострастного приема пищи, вам обязательно подавали мизинец, локоть или плечо.
Порой нас весьма забавляли дорожные происшествия, связанные с сердечным приветствием старых приятелей. Каждый считал своим долгом высунуться из окна и не просто энергично пожать друг другу руку, как это делали порою в наших краях. Они непременно одаривали друг друга поцелуями, независимо от принадлежности к тому или иному полу, щипали друг друга за щёки и бурно хватали за плечи. А разговор в обязательном порядке сопровождался разного рода жестикуляцией, за которой, казалось, едва ли можно было уследить. После десятиминутного разговора все вещи, которым следовало оставаться на земле неподалеку, чтобы ненароком не помешать, быстро брались в охапку, и говорившие тут растворялись.
Так мы проводили прекрасные вечера в августовских пробках, наблюдая с замирающим дыханием за всем происходящим.
То и дело подмечая забавные мелочи повседневной жизни нашей и нескольких деревень неподалеку, мы начисто забыли о путешествиях и поиске новизны. Здесь мы, наконец, обрели дом и, несмотря на веселую суету, настоящий покой.
Трудно сейчас передать, как все это было для нас интересно. Когда вы сталкиваетесь с чем-либо столь необычайным, захватывающим, изумительным, некий трепет и вместе с тем ликование охватывает вас с головы до пят.
Мы не в силах были оторвать изумленного взгляда, губы у нас то и дело сохли, а дыхание прерывалось.
Надвигался вечер - мирный, тихий вечер, лучезарно ясный, исполненный блаженной неги. В воздухе пряной дымкой витал аромат вина, тимьяна и свежеиспеченного хлеба с миндалем.
Порой у нас гостили приятели. И, уезжая с облупленными носами и тоской в сердце, они давали зарок вернуться сюда вновь. А мы уже и не думали трогаться с этих мест, потому что здесь прочно осели наши души.
—Таня Мазилова
